Содержание энциклопедии:
*
Энциклопедия
рекомендует
приобрести
Алексеев, Бабенко:
Птицы в мифах и легендах
Животные талисманы
Птицы - полная энциклопедия
Андрей Гапченко: Животные в мифологии
Юрий Беляев: Чудовища древности
Птицы россии
Все о голубях.
Птицы. В различных мифопоэтических традициях Птицы выступают как непременный элемент религиозно-мифологической системы и ритуала, обладающий разнообразными функциями. Птицы могут быть божествами, демиургами, героями, превращёнными людьми, трикстерами, ездовыми животными богов, шаманов, героев; тотемными предками и т. п. Они выступают как особые мифопоэтические классификаторы и символы божественной сущности, верха, неба, духа неба, солнца, грома, ветра, об-лака, свободы, роста, жизни, плодородия, изобилия, подъёма, восхож-дения, вдохновения, пророчества, предсказания, связи между косми-ческими зонами, души, дитяти, духа жизни и т. п. Типология птичьих образов в мифах охватывает не только реально существующие виды Птиц, но и фантастических П. (Анзуда в Месопотамии, Гаруды у индийцев, Симур-га, Варагны у иранцев, летающего Танифы у маори, Руха у арабов, Стра-ха-Раха, Стратим-птицы, Ноготь-птицы, Ворона Вороновича, жар-птицы в русской традиции), или существ гибридной природы {сфинкс, химеры, сирены, горгоны. Пегас, грифоны, анчутка и т. п.), обладающих признаками П. (крылья, перья, умение летать).
На мировом древе или древе жизни место Птиц на его вершине. В качестве Птицы мирового древа в каждой конкретной традиции обычно выступает наиболее царственная птица — чаще всего орёл, иногда обозначаемый как гром-птица (в сибирских шаманских традициях), реже некий обобщенный образ большой («главной») Птицей, в отдельных случаях с фантастически-ми чертами. Птица на мировом древе обозначает верх и в этом смысле про-тивопоставлена животным классификаторам низа — хтоническим живот-ным, прежде всего змее; известно также противопоставление Птиц. рыбам (в шумерском тексте «Дом Рыбы»), а у ряда сибирских народов — мамон-ту. Многие мифологические и сказочные тексты, а также произведения изобразительного искусства изображают поединок Птицы (орла) и змеи, в котором Птица. выступает как пернатый помощник бога (чаще бога грома, чьим воплощением в ряде сибирских традиций рассматривается гром-птица) либо непосредственно противо-стоит змее. Мотив подобного поединка нередко сохраняет следы поедин-ка бога и его противника, тем более, что птица вершины мирового древа (по преимуществу орёл) в разных традициях соотносится с громовержцем: Зевсом, Юпитером, Индрой, Перкунасом и др., но в реконструкции также увязывается с образом мирового древа (ср. также связь Птиц с божественным напитком: похищение орлом сомы для Индры; похищение Зевсом, действующим в виде орла, виночерпия Ганимеда и т. п.). В разных источниках встречается образ двух Птиц, сидящих на вершине или верхних ветвях мирового древа справа и слева от вертикали ствола. В этих случаях Птицы соотносятся с солнцем и луной, и вся схема может быть понята как род космологической модели. Такие композиции известны и в архаичном типе загадок о космосе, мировом древе или древе жизни (РВ I 164, 20—22). Вместе с тем в ритуальном плане эта пара Птиц воплощает собой идею плодо-родия, благополучия, богатства. Птицы выступают здесь как своего рода стражи богатства и гаранты правильности совершения ритуала. В частности, так могут быть истолко-ваны образы Птиц. на брахмане (транс-формация образа мирового древа) и на бархисе (жертвенной траве, на которой совершается жертвоприношение) в ведийском ритуале (ср. РВ Х 114, 3). Трансформацией образа Птицы на мировом древе является- и ска-зочный мотив: в награду за спасение птенцов в гнезде на дереве (дубе) от змея Орёл, Ворон Воронович, Ноготь-птица и т. п. выносят героя из подземного царства, где он добыл живую воду, на землю (иногда Птица спасает героя вне связи с образом мирового древа; ср. мотив спасения орлом Вяйнямёйнена). Инверсией этого мотива можно считать индейский миф о разорителе орлиных гнезд, находящий параллели в некоторых евразийских сюжетах (у кетов, обских угров): герой разоряет гнездо орла (ворона, попугая ара и др. хищных Птиц.) и добывает огонь. В этом же ряду стоит распространённый среди народов северо-восточной Азии и у американских индейцев мифологический сюжет, где чудесное средство (огонь, свет, солнце и т. п.) добывает сама Птица — орёл или ворон, выступая в этом случае как демиург (впрочем, известны версии, в которых ворон действует как исполнитель воли или двойник творца; ср. тунгусские мифологические представления) или культурный герой, а также как первопредок. Демиургическими функциями наделены также орёл и другие Птицы, выступающие или как творцы вселенной (земли), или как родоначальники данной культурной традиции. Более специализирована роль в творении земли некоторых водоплавающих Птиц (гагара, нырок, утка и т. п.); широко распространена версия ныряния Птицы (иногда многократного), поднятия ею со дна мирового океана ила, глины, из которых и возникает земля. В китайской традиции, по другой из версий, Цзянь-ди проглатывает два яйца, снесённые ласточкой, и рождает основателя иньцев Ци. В Полинезии известен миф о божестве, которое в виде Птицы спускается в воду и кладёт яйцо, давшее начало Гавайским островам. На островах Тихого океана распространён мотив птицы — посланца бога, оплодотворяющей камень или дерево, из которых возникают живые существа. Птицы иногда выступают и как «вторичный» демиург или как помощник человека при «втором» творении.
Широко распространены представления о Птицах. как о первопредках, тотемах племени. Пережитки фратриального тотемизма у австралийских племён сохраняются не только в мифологии, но и в названиях фратриальных объединений (фратрии Белого и Чёрного какаду, Клинохвостого орла и Ворона, Эму и др.); у тлинкитов на северо-западном побережье Северной Америки имелось две фратрии — волка и ворона; в первую входили роды орла и пингвина, во вто-рую — ворона, гуся, филина. Существовали и племенные «птичьи» тотемы (в Африке известно племя с тотемическим названием «попугай»). «Птичья» тема отражается и в т. н. половом тотемизме (в австралийском племени курнаи тотемом мужской части считалась птица крапивник, в женской — синешейка). У дравидов тотемной Птицей. был воробей, у италийцев — дятел. В литературе высказывается мнение о тотемическом происхождении образа голубя в древнееврейской традиции, развитием которой является, видимо, и христианская тема голубя. Показательно, что в качестве тотемов выступают и «хорошие» («божьи») Птицы (голубь, орёл, лебедь, аист и т. п.) и Птицы, которые, по крайней мере, во многих традициях квалифицируются как «плохие», несущие угрозу, пророчащие беду и т. п. (ворон, сова, филин, воробей и т. п.), а также «непромысловые» Птицы, мелкие Птицы (типа синешейки и крапивника). В ряде традиций орел выступает как «первоцарь» и учредитель иерархии, а также как эмблема власти, в частности царской (ср. перья орла как атрибут и символ власти и роль изображений орла в геральдике). С другой стороны, орёл нередко начинает жреческую (и шаманскую) традицию (ср. орлиные атрибуты шамана в ряде сибирских и африканских традиций: когти, перья, крылья и т. п.). Как шаманские Птицы известны также гагара, чайка, гусь, ворон, филин, сова. Весьма распространенным как в древних (Египет, Двуречье, Греция, Китай), так и во многих современных традициях является представление о душе в виде Птиц. Обские угры считали, что у человека несколько душ: одна из них (т. н. «уходящая вниз по реке душа») может принимать вид трясогузки, синицы, сороки, ласточки и др. Птица, другая — «сонная» душа (приходящая к человеку только во сне) предстаёт в виде «птицы сна» — глухарки, изображение которой помещается на детских колыбельках. Образ души-птицы в ряде случаев перекликается с образом птицы-вестника смерти. В одном из гимнов «Ригведы» изображается отчаяние человека при виде голубя, ходящего по очагу: человек знает, что он умрёт. Как вестник смерти и символ души голубь выступает и в христианской традиции, а также у некоторых народов Средней Азии, североамериканских гуронов и др. В качестве символа души Птицы выступают у эвенков, алтайцев, якутов, индейцев бороро в Южной Америке и др. Иногда дифферен-циация шла ещё дальше: у тлинкитов душа утонувшего ребенка воплощалась в морскую утку; душа младенца, задушенного матерью во время сна, — в сову и т. п. (у ряда американских племён Птица — душа в раю или средство перенесения души в рай). В мифах, сказках, народных песнях, сфере гаданий, примет, суеверий отмечено огромное количество примеров превращения в Птиц богов, героев, людей. В виде орла выступают Зевс и Дионис; позднее с головой орла изображался евангелист Иоанн. В греческой мифологии известно так-же превращение Зевса в лебедя (при соблазнении Леды), Плеяд — в голубей, Прокны — в соловья, её сестры — в ласточку, мужа Прокны Тесея — в удода, Алкионы — в зимородка. Римский бог лесов Пик был превращён в дятла за то, что отверг любовь Кирки. Для Древнего Египта характерно обилие птичьих изображений на знаменах, гербах и т. п. (сокол, чибис и др.) и образов богов-птиц. Был широко распространён культ сокола (или ястреба), бывшего формой воплощения Гора и его ипостасей. Сокол с распростёртыми крылья-ми был в Древнем Египте символом неба, воплощением бога Монту и считался священной птицей (в частности, олицетворением фараона). Священных считался и ибис, воплощение бега Тота (убийство ибиса, как и сокола, каралось смертью; в Абидосе ею пару же но кладбище с захоронениями священных ибисов, 2 в. н. э.». В Карнаке кор-шун рассматривался как ипостась богини Мут. «Птичью» кодовую версию, повествующую с борьбе сокола и змей, имеет и тема соперничества божественных братьев Гора и Сета, что отсылает к уже упомянутому мотиву поединка П. и змеи, приуроченного к схеме мирового древа. В виде го-лубя — духа. который охранял Оси-риса, иногда изображалась Исида. В шумеро-аккадской мифологии пти-чьи черты имели Иштар, Адад, Ашшур, Тиамат и другие божества. Божество езидов Малакитауз изо-бражалось в виде Птицы, похожей на павлина. Почитание священных Птиц было широко распространено в древ-нем Китае. Бог Шанди, приняв об-раз божественной Птицы (ласточки), чудесным образом зачал сына, ставшего родоначальником иньцев. Ацтеки вели происхождение бога Уицилопочтли от птички колибри (он изображался как человек с зелёным оперением на голове). Птичьи ипостаси и метаморфозы широко известны в сибирском ареале. Некоторые сыновья финно-угорского бога Нуми-Торума почитались в виде птиц (лебедя, гуся, ястреба). Особенно широко представлены подобные превращения в фольклоре. Герой русских былин Вольга, охотясь на лебедей и уток, превращается в сокола. Ска-зочные девицы после купания обращаются в лебедиц, утиц или голубок (иногда это связано с утратой своей одежды и облачением в птичью). В птиц (сов, сорок и т. п.) могут обращаться и ведьмы, колдуны, злые духи. Вместе с тем Птицы и боги, герои, шаманы, люди связаны друг с дру-гом не только возможностью метамор-фоз, но и как атрибуты, символы, священные животные, с одной стороны, и их обладатели, повелители, хозяева — с другой; ср. связь Аполлона с лебедем и вороном, Афродиты — с лебедями и воробьями, Афины, Гермеса, Асклепия, Марса — с петухом, Юноны — с гусями и т. д. В индийской традиции Вишну изображался с птицей, Кришна — с павлиньим пе-ром; в свите Брахмы был гусь, а в свите его жены Сарасвати — лебедь или павлин. В живописи итальянского Возрождения (Рафаэль и др.) распространен образ мадонны со щеглом — символом страстей, опалённости (такую же символику имеет и королёк). Связь богов, жрецов, людей с Птицами. проявляется и в мотиве проповеди (или беседы) среди Птиц (тибетская легенда о Будде, беседующем с птицами, проповедь святого Франциска птицам, получившая отражение в произведениях средневековой европейской живописи). Понимание птичьего языка в мифологии и фольклоре приписывается обычно персонажам, которые особенно близки к природе, часто обладают магической властью над нею. Мифопоэтические связи Птиц и человека иногда завуалированы или вовсе оттеснены в пользу других ассоциаций образа Птиц (американская версия о превращении Птицы и камня, являющихся потомством солнца и луны, соответственно в женщину и мужчину, которые и стали производителями человеческого рода; Птица как передатчица откровения, отождествляемая с высшей мудростью, воплощение облаков, огня, солнца, громового раската в иранской традиции).
Птице. отведена значительная роль в ритуалах. Ср. ритуальное убийство Птиц как форму почитания божества с обликом птицы, например поклонение индейцев акагхемем Великому сарычу, сопровождавшееся убийством сарыча в храме; праздник встре-чи весны, приуроченный к прилету первой весенней птицы, «открывающей» весну, землю, плодородие (в восточнославянской традиции характерна связь Птиц. с вырием, замор-ской райской страной); выпускание птиц на волю, печенье ритуальных «птиц» из теста («жаворонки») и т. п. На рубеже весны и лета у многих европейских народов совершался обряд кумовства, знаком которого (напр., в южнорусском ареале) мог быть другой, более частный и специализированный обряд «крещения ку-кушки», кончавшийся иногда её похоронами. Исключительное место среди ритуальных (а иногда даже и детитуализованных и десакрализованных) миметических танцев занимают «птичьи» танцы: т. д. «утиный» танец, танцы орла и индюка у американских индейцев, русский вариант весеннего хоровода — «вутица», литовская детская игра «уточка», «журавлиные» танцы в Греции и др. Огромное количество образов и мотивов связано с Птицей в книжном животном эпосе (курочка Пинта и петух Шантеклер в «Романе о Ренаре»), в баснях, аллегориях, фаблио, апологах, в средневековых «Физиологах», в загадках, пословицах. Птичья тема широко представлена в символике и эмблематике.
Большое значение в мифопоэтических представлениях имеют образы и связанная с ними символика отдель-ных Птиц.
Аист символизирует в ряде традиций обилие, плодородие, долголетие, материнские чувства (и одновременно сыновнее почтение), предвещает благую судьбу, рождение детей (так же как и цапля). Более подробно об Аисте здесь >>>
Воробей воплощает привязанность к человеку, меланхоличность, низость, драчливость, жадность, похотливость (в Китае воробьи — сверхъестествен-ные вестники, у индейцев — образ изобилия).
Голубь выступает в ряде традиций как символ души умершего, небесный вестник. Древнейшие изображения голубя восходят к 6—5-му тыс. до н. э. (находки в Арпачае, Северная Месопотамия). В христианской традиции голубь символизирует святой дух .... Более подробно см. ст. Голубь
Дятел символизирует в христианской традиции ересь и дьявола. Известен вариант римского мифа, согласно которому дятел вместе с волчицей участвует во вскармливании Рема и Ромула.
Журавль в некоторых традициях выступает как вестник плодородия, приносящий дождь. Более подробно о журавле можно прочитать в ст. Журавль
Ибис - в Древнем Египте почитался как священная птица; считался воплощением Тота, символизировал рассвет, утро, так как, стоя в воде, он раньше других птиц приветствует рассвет (аналогична символика журавля и цапли). В европейской традиции ибис — зодиакальная птица, управляющая знаком Водолея, в христианстве — символ плотского желания, нечистоты, лености.
Индюк (индейка) в ряде традиций символ глупости, чванства, напыщенности, всего внешнего, показного, но и гордости, высокомерия, иногда — неудачи. По одному из индейских мифов, когда земля была создана, но еще не затвердела, индюк, предупреждённый, что на землю садиться нельзя, был послан осмотреть её; однако, устав, он сел на полужидкую поверхность, стал бить крыльями, чтобы взлететь снова, и сделал весь рельеф земли неровным, образовав долины, холмы, горы. У индейцев майя индюк — распределитель дождя.
Страус был в Древнем Египте эмблемой Маат и Шу; в древнем искусстве Двуречья и у арабов связан с демонами, одно из воплощений духа хаоса, существа драконьей природы (отчасти эта традиция присутствует в византийском и русском средневековье; вместе с тем — сказочная птица, «мать всех птиц»; ср. Стратим-птица, Страфил(ь), Страхиль и т. д. в древнерусской «Голубиной Книге»). В христианской традиции страус, напротив, — символ тех, кто полагает свою веру в боге.
ними. Вследствие этоrо птица и стала восприниматься как воплощение человеческой души, аллеrория полета мысли, фантазии, воображения, вознесения духа, как эмблема абсолютной свободы и pac¬крепощения. Будучи символическим aнaлоrом души, птица моrла передавать и определенные ее состояния: взмывшая высоко в небо ¬ стремление к высоким целям и нравственным идеалам; летящая низко над землей ¬ приземленные желания и обыденные потребности; а образ бескрылой птицы выражал тяжкий гнет морального рабства или полную бездуховность. Впрочем, в некоторых древних культурах птица ассоциировалась не с дyшой, а с rреховной плотью, например, в Китае, rде за ней закрепилась фаллическая символика.
В мифолоmи птицы, живущие в двух сферах (в небесах и на земле), часто выступают в роли посредников между боrами и людьми. К последним они почти вcerда доброжелательны. Крылатые вестники, умудренные постоянным общением с боrами, доставляют rероям важные свeдeния, а блуждающим в пустыне истощенным странникам ¬ пищу для подкрепления сил. Лишь немноrие виды птиц с дypной репутацией (вороны, совы, rрифы, коршуны) могут являться зловещими предвестниками беды.
Во мноrих мифах птицы изображаются не только верными союзниками, но и творцами первых людей. Даяки с острова Борнео, например, считали, что первоrо человека создали две большие птицы: они вылепили ero из rлины и влили в жилы красную смолу, добытую из священнoro дерева с береrов Кумпанrа.
В цикле мифов о Великом потопе, распространенных по всему земному шару, птицы либо приносят в ковчеr paдостную весть о близости спасительной земли, либо спасают людей собственными силами. Индейцы племени каинrанr, проживавшие на юrе Бразилии, восхваляли морских птиц саракура, оказавших своевременную помощь их далеким предкам. По версии индейцев, потоп заrнал уцелевших людей на одну из вершин Сьерра до Мар, едва выступавшую из воды, но места там хватило немноrим. Спасая тонущих, мноrочисленная птичья стая принялась носить землю в коpзинах, высыпая ее в воду вокруг ropы.
Вскоре образовалась широкая площадка, вместившая всех членов племени. На ней люди и переждали потоп, а коrда вода спала, спустились вниз и поселились у подножия ropы.
В массовых релиrиях символическая оценка птицы всеrда позитивна: в индуизме она олицетворяет силу разума, управляющеrо быстрокрылыми мыслями; в синтоизме выражает творческий принцип созидания; в буддизме вестница боrов служит знаком доброго предзнаменования. В христианской релиrии крыльями наделена душа блаженствующеrо в райских кущах праведника, но в исламе дело обстоит несколько сложнее: певчие птицы с радужным оперением, весело щебечущие в ветвях Древа Жизни, accoциируются здесь с душами правоверных мусульман, а души неверных и закоренелых rpешников ¬ с сидящими внизу птицами=падальщиками.
В релиrиозном искусстве Древнеrо Еrипта субстанция Ба, Т.е. душа, изображалась в виде птицы с rоловой человека. Эту традицию переняли у еrиптян rреки, а от rpeков она перешла к римлянам.
В аллеrорическом искусстве Peнecсанса птица¬душа, как напоминание о бренности земной жизни, порхает в нaтюрморте. Как существо, покорившее воздушное пространство, птица персонифицирует Воздух (как один из Четырех элементов), а в качестве атрибута Осязания (одноrо из Пяти чувств) она символизирует прикосновение.
В средневековой эмблематике с птицей связано множество интересных аллеrорий. Вот лишь некоторые из них: птица, поющая на дереве, ¬ олицетворение paдости u беззаботного веселья; линяющая птица ¬ символ омоложения и возрожденuя; райская птица с птенцами на спине ¬ эмблема материнской заботливости и должного воспитания. Птица, сидящая в клетке, аллеrория человеческой души, томящейся в плену плоти, словно в клетке; привязанная к дереву ¬ rорький знак утраченной свободы; помещенная в ловушку для приманки друrих птиц ¬ эмблема обмана и предательства.
Птице в эмблематике нередко противопоставляется змея ¬ древний xтоническuй символ. Эмблема, изображающая змею в клюве или коrтях хищной птицы, означает победу высокого духа над низменной плотью. Две птицы, одна ¬ белая, друrая ¬ черная, сидящие в кроне Мировоrо Дpeва, символизируют дуализм мира, eдинство и борьбу противоположностей (свет и тьму, добро и зло, дух и материю, созидание и разрушение и т.п.). В релиrиозно¬философской литературе Древней Индии, в объемистых трактатах под об¬щим названием «Упанишады», есть описание двух таких птиц, rнездящихся на Космическом Древе. Одна из них питается ero плодами, но вторая ничеrо не ест; первая из них олицетворяет плоть, Maтeрию, активное физическое начало, а вторая ¬ мировую душу, пассивное духовное начало.
В средневековой литературе образ души-птицы, стремительно летящей на крьшьях мысли, был необычайно популярен. В качестве наrлядноrо примера приведем цитату из книrи христианской писательницы XII века Хильдеrарды Бинrенской:
«Как птицы С помощью своих перьев поднимаются вверх и повсюду пребывают в воздухе, так и душа в теле блаrодаря мыслям возвышается и расширяется повсюду».
Во мноrих мифах, сказках и леrендах быстрокрылые создания покорно выполняют все повеления небожителей, но в сатирической пьесе «Птицы», принадлежащей перу замечательноrо древнеrреческоrо комедиоrрафа Аристофана (V век до н.э.), они выходят из¬под контроля боrов, строят собственный заоблачный rород и получают власть над миром. Птичье rосударство, расположенное междунебом и землей ¬ аллеrория свободного, справедливо устроенного общества, которому на земле, увы, нет места.
Древнеримская мантика основывалась на том, что птицам, посещающим небесные чертоrи боrов, известна их воля, поэтому жрецы¬авrуры проводили ауспиции (rадания) перед каждым значитель¬
нымсобытием вжизни Рима. Авrуры пытались получить предсказания, наблюдая за полетом и пением пернатых на воле или за поведением их священных собратьев, содержавшихся при храмах некоторых боrов.
Птичье суеверие римлян породило нeмало анекдотических ситуаций, описанных античными авторами. Тит Ливий (59 r. до н.э. ¬ 17 r. н.э.) поведал поучительную историю о консуле Папирии, обратившемся за предсказаниями к жрецу накануне решающеrо сражения с самнитами. Проведя rадание, aвryp заверил ero, что священные куры хорошо клевали зерно, а это ¬ явный знак блаrорасположения боrов. Ободренный консул уже изrотовился к атаке, как вдруr ему донесли о том, что на самом деле жрец получил нeблаrоприятные предзнаменования. уcлышав это, Папирий, ничуть не смутившись, твердо заявил: «Если жрец солrал, он будет за это наказан; что же касается меня, то мне объявлено, что ауспиции блаrоприятны, и я считаю их таковыми».
Дело кончилось тем, что рассудительный консул выиrрал сражение, а обманщик¬ жрец поrиб в бою. Друrой случай относится ко времени Первой Пунической войны (264¬241 rr. до н.э.). На этот раз некий римский флотоводец, направлявшийся к береrам Bpaжескоrо Карфаrена, лично присутствовал на ауспициях. Жрецы насыпали священ¬ным цыплятам отборноrо зерна, но бедняrи, страдавшие, повидимому, от морской болезни, даже не пожелали выйти из клетки. Вмешавшись в процесс rадания, флотоводец попытался насильно коpмить птенцов, чтобы любой ценой дoбиться доброrо знамения, однако aвrypы воспротивились такому боrохульству. Toгда разъяренный римлянин схватил клетку с цыплятами и зашвырнул ее далеко в море, гневно воскликнув при этом: «Не хотят есть ¬ так пусть попьют!» И что же? Предание сообщает о том, что флот нечестивца потерпел катастрофическое поражение у побережья Африки.
В алхимии значок в виде птицы укa¬зывал на определенное состояние вещества или конкретный химический процесс. Так, птица, взлетающая вверх, обозначала летучесть вещества либо процесс возгонки; летящая вниз ¬ осаждение и сгущение, а обе вместе ¬ отмечали возгонку или дистилляцию.
В классической rеральдике широко использовались стилизованные эмблемы орла, сокола, rpифа, журавля, ворона, roлубя, лебедя, петуха, дрозда, аиста и дpyrих птиц, каждая из которых обладала собственной, только ей при сущей символикой.
Вернуться к списку животных >>>